Средство Макропулоса - Страница 15

К оглавлению

Эмилия. Вы хотите потребовать моего ареста?

Грегор. Пока нет. У нас ещё есть выход.

Стук в дверь.

Коленатый. Войдите!

Горничная. (просовывает голову). Двое каких-то господ ищут барона Гаука.

Гаук. Простите, кого? Меня? Не пойду! Я… ради бога… прошу вас… Устройте как-нибудь…

Витек. Я поговорю с ними. (Выходит.) Коленатый. (подходит к Кристине). Не плачь, Кристинка, не плачь. Мне так жалко…

Гаук. Ого, какая хорошенькая! Дайте-ка посмотреть. Не извольте плакать, мадемуазель!

Грегор. (подходит близко к Эмилии. Тихо). Внизу ждет машина. Вы поедете со мной за границу или…

Эмилия. Ха-ха, ты на это рассчитывал?

Грегор. Или я, или полиция. Поедешь?

Эмилия. Нет.

Витек. (возвращается). Господина Гаука ждет… врач… и ещё один господин. Пришли за ним — проводить его домой.

Гаук. Видели? Хи-хи. Вот я и попался. Будьте добры, попросите их немного подождать.

Витек. Да я уже просил.

Грегор. Господа! Ввиду того, что мадемуазель Марти не намерена дать нам объяснения, будем действовать решительно: сами осмотрим ее стол и чемоданы.

Коленатый. Ого! Мы не имеем права, Грегор. Посягательство на частную собственность и всякое такое…

Грегор. Что ж, вызвать полицию?

Коленатый. Я умываю руки.

Гаук. Но позвольте, господин Грегор. Я, как джентльмен…

Грегор. Сударь, вас за дверями ждут доктор и сыщик. Позвать их?

Прус. Делайте… с этой женщиной… что хотите.

Грегор. Ладно. Начнем. (Идет к письменному столу.) Эмилия. Назад! (Открывает ящик туалетного столика.) Посмей только!

Коленатый. (бросается к ней). Ай-аяй-яй, мадемуазель! (Вырывает у нее револьвер.) Грегор. (не оборачиваясь, открывает ящик стола). Хотела стрелять, а?

Коленатый. Да, он заряжен. Оставим это, Грегор. Я вызову полицию, ладно?

Грегор. Не надо. Сами разберемся. (Осматривает ящики.) Пока побеседуйте…

Эмилия. (подбегает к Гауку). Макси, ты позволяешь это? Cаspita! Y usted quiere pasar por caballero? Гаук. Cielo de mi. Что же я могу сделать?

Эмилия. (Коленатому). Доктор, вы честный человек…

Коленатый. Крайне сожалею, мадемуазель, но вы заблуждаетесь. Я карманник и международный вор. Собственно говоря, я… Арсен Люпен. Эмилия. (Прусу). А вы, Прус? Ведь вы джентльмен. Вы не позволите…

Прус. Попрошу вас не говорить со мною.

Кристина. (с рыданием). Как мерзко вы с ней поступаете! Оставьте ее в покое.

Коленатый. Я то же самое говорю, девочка. Мы действуем нагло. На редкость нагло.

Грегор. (вываливает на стол кучу бумаг). Вот как, мадемуазель? Вы, оказывается, возите с собой целый архив. (Идет в спальню.) Коленатый. Будто специально для вас, Витек. Прямо деликатесы, а не документы. Может быть, рассортируете по годам?

Эмилия. Посмейте только читать их!

Коленатый. Милостивая государыня, убедительно прошу вас оставаться на месте. В противном случае я буду вынужден применить насилие, в нарушение параграфа девяносто первого уголовного уложения.

Эмилия. И это говорите вы, адвокат?!

Коленатый. Видите ли, я вошел во вкус. Очевидно, у меня врожденная склонность к преступлениям. Подлинное призвание иногда познается лишь к старости.

Пауза.

Витек. Разрешите осведомиться, мадемуазель Mapти: куда вы поедете гастролировать?

Молчание.

Гаук. Mon dieu, je suis dеsole… dеsole. Витек. А… читали вы рецензии о себе?

Эмилия. Нет.

Витек. (достает из кармана вырезки). Восторженные рецензии, мадемуазель. Вот, например: «Голос изумительной яркости и силы, необыкновенная полнота верхов, совершенное владение своими вокальными средствами». Дальше: «Исключительный драматизм игры… невиданное сценическое мастерство… явление единственное в истории нашей оперы и, видимо, оперного искусства вообще». В истории, мадемуазель, обратите внимание!

Кристина. Так оно и есть.

Грегор. (возвращается из спальни с охапкой бумаг). Вот, доктор. Пока — это все. (Бросает бумаги на стол.) Беритесь за дело.

Коленатый. С удовольствием. (Нюхает бумаги.) Какая пылища, мадемуазель. Витек, это пыль веков.

Грегор. Кроме того, нашлась печать с инициалами Э. М., оттиск которой есть на заявлении Эллен Мак-Грегор.

Прус. (встает). Покажите.

Коленатый. (над бумагами). Господи боже! Витек, здесь есть бумаги, датированные тысяча шестьсот третьим годом.

Прус. (возвращая печать). Это печать Элины Макропулос. (Садится.) Коленатый. Чего-чего только нет…

Гаук. Ох, боже мой…

Грегор. Вам не знаком этот медальон, господин Гаук? По-моему, на нем ваш достопочтенный бывший герб.

Гаук. (рассматривая медальон). Да… так и есть… я его сам подарил ей.

Грегор. Когда?

Гаук. Ну, тогда… в Испании… пятьдесят лет назад.

Грегор. Кому?

Гаук. Ей, лично ей, Евгении Монтес… понимаете?

Коленатый. (роясь в бумагах). Тут что-то по-испански. Можете прочесть?

Гаук. О, конечно. Позвольте-ка. Хи-хи, Евгения, это из Мадрида.

Коленатый. Что это такое?

Гаук. Полицейское предписание о немедленном выезде… за нарушение общественного порядка… Ramera Gitana que se llama Eugеnia Montez. Хи-хи! Я знаю: это из-за той драки, а?

Коленатый. Виноват. (Разбирает бумаги.) Заграничный паспорт на имя Эльзы Мюллер; семьдесят девятый год… Свидетельство о смерти… Эллен Мак-Грегор, тысяча восемьсот тридцать шестой год. Так, так. Все вперемешку. Подождите, мадемуазель, мы рассортируем по фамилиям. Екатерина Мышкина — это ещё кто такая?

Витек. Екатерина Мышкина была русская певица, в сороковых годах.

Коленатый. Вы все знаете, дорогой мой.

Грегор. Любопытно, что инициалы всегда «Э. М».